подумала, видно, с кем-то боксировал не очень удачно, вот ему и выбили. Ну а больше никого не припомню. Брали и другие, но мало. А вот эти – больше всех.

Выйдя из буфета, Гуров спросил у Лехи:

– Эти феминистки где обитают?

– Как и мы с Ленькой, на втором этаже. Но их, я так понял, тут уже нет. Они вчера чего-то суетились с сумками. Сегодня утром я ни одной не видел, – ответил парень и огорченно пожал плечами.

– Это хреново, – уперев руки в боки, обронил Стас. – А волейболистки где базируются?

– Здесь, на первом. – Рублев кивком указал на коридор, тянущийся в обе стороны.

– Ну что ж, идем к ним, – сказал Гуров.

Услышав это, Лешка согласно кивнул и зашагал куда-то вправо. Опера последовали за ним. Двери некоторых номеров были открыты настежь. Видимо, их обитатели привыкли жить напоказ.

Волейболистки проживали в самом конце коридора.

Рублев подошел к их двери и отрывисто постучал. Через несколько мгновений створка приоткрылась. Из-за нее в коридор выглянула высокая девушка в халатике, которая ошарашенно воззрилась на незваных гостей.

– Ой! А вы к кому? – с недоумением осведомилась она.

– Здравствуйте! Нам бы капитана волейбольной команды, Людмилу, – приятельски улыбнувшись, ответил Гуров.

– Здравствуйте! Людмила, это я. А вы кто и зачем я вам понадобилась? – все еще пребывая в крайнем удивлении, поинтересовалась девушка.

Лев Иванович показал ей удостоверение и вкратце объяснил причины этого визита, столь удивившего Людмилу. Прежде всего его интересовало вот что. Выезжала ли Людмила минувшей ночью в Москву на своем авто, и если да, то не брала ли с собой попутчика?

Девушка пожала плечами и подтвердила, что во втором часу она действительно отправлялась домой по весьма серьезной причине. У ее младшей сестры начались преждевременные роды. Та перепугалась, позвонила вначале Людмиле и лишь потом – в «Скорую».

– Доверилась эта балда мерзавцу, забеременела, – с сожалеющим вздохом проговорила девушка. – Хотела от ребенка избавиться, но я отсоветовала. Одна моя знакомая так сделала, а теперь и хотела бы родить, да уже не сможет.

По словам Людмилы, она хотела убедиться в том, что «Скорая» забрала сестренку, навестила ее в роддоме, после чего вернулась в «Средилесье». С нею за компанию ездила ее лучшая подруга. Никаких парней она с собой не брала.

– У меня есть молодой человек, мы с ним собираемся пожениться. Зачем мне кого-то постороннего катать по Подмосковью? – заявила Людмила.

– Скажите, Люда, а на парковке вы не видели других автомобилистов, которые куда-то тоже собирались ехать? – поинтересовался Станислав.

Девушка немного подумала и твердо заверила его в том, что в момент ее отъезда на парковке других людей не было.

– А вы не припомните, ваша машина с какими соседствовала? – спросил Лев Иванович, испытующе взглянув на Людмилу.

– Знаете, особо-то я не присматривалась. – Девушка смущенно улыбнулась. – Но, по-моему, справа стояла белая иномарка. Скорее всего, «Шкода». А слева – черная «Дэу». Вроде бы. Но при мне никто не уезжал и не появлялся. Это точно.

Поблагодарив свою собеседницу, опера и их спутник направились в другой конец хостела, где обитали несколько приятелей-боксеров. Но эта комната оказалась запертой, поэтому их пришлось поискать на территории.

Парни обнаружились на открытой спортивной площадке. Они занимались там шахбоксом, совмещали интеллектуальную игру с силовой. Сыграв блиц в шахматы, парни надевали перчатки и выходили на ринг.

Опера спросили того, другого, третьего и наконец-то нашли любителя конфет «Блаженство». Тот в этот момент боксировал со своим недавним партнером по шахматной партии и победил.

Лев Иванович поздравил боксера и попросил его рассказать о том, как он провел минувший вечер и последующую ночь.

Несколько недоумевая – что за наезды, японский городовой? – парень заявил, что все это время он был жутко занят. Все началось с того, что некая дива из сферы изобразительного искусства предложила ему послужить натурщиком для ее нового шедевра. Тот охотно согласился на это, поскольку художница была весьма недурна собой. Творческий процесс начался именно так, как ему и было положено, с нанесения красок на холст. Однако он как-то незаметно трансформировался в совершенно конкретный интим. Бурное создание высокохудожественного полотна продолжалось с раннего вечера до глубокой ночи.

– Так что мне было не до поездок. Я так напозировался, что еле дошел до своей комнаты и повалился на койку как подкошенный, – сказал операм их собеседник. – Наверное, поэтому и в шахматы продул.

Его последние слова заглушило пиликанье телефона Гурова. Лев Иванович поднес гаджет к уху и услышал голос майора Жаворонкова. Тот сообщил сыщику, что разобрать номерные знаки на видеозаписи, сделанной минувшей ночью у ворот «Средилесья», не удалось.

– Лев Иванович, там камера установлена самая отстойная, с таким изображением, что даже днем едва ли позволит прочитать цифры на знаке, – посетовал майор. – А уж ночью, да еще и без освещения!.. Уж тут, скажем так, миссия невыполнима. Единственное, что удалось установить, – марки машин. Только по силуэтам. В общем, с часу ночи до пяти утра с территории лагеря выехали девятнадцать легковых автомобилей. Назад в то или иное время вернулись восемнадцать. Куда-то подевалась только одна – белая «Шкода». Да, еще мы установили номер Натальи Горчихиной. Записывайте.

– Диктуй. Я запомню! – наверное, в сотый или сто первый раз заявил Гуров.

Отойдя от спортсменов чуть подальше, он набрал номер девушки.

Та откликнулась почти сразу же, услышала, кто хочет с ней пообщаться, и после секундной заминки сказала:

– Знаете, мне только что звонил папа и запретил говорить по телефону с кем бы то ни было.

– Наташа, я приношу извинения, если мой звонок испортил вам настроение. – Лев Иванович поспешил постелить соломки, опасаясь, что его собеседница прямо сейчас отключит связь. – Но меня интересует один-единственный вопрос о человеке, с которым вы когда-то встречались. Потом он в отношении вас поступил крайне непорядочно.

– Вы имеете в виду Леньку? С ним что-то случилось? – без особой тревоги в голосе осведомилась Наташа.

Теперь Гуров понял, что эта девушка на бурную реакцию вовсе не настроена и разговор о Леониде не является самым сильным раздражителем для нее.

– Трудно сказать, – ответил сыщик. – Просто его сейчас ищут родители. Он куда-то запропастился, а нам нужен как свидетель по одному серьезному делу. Вот я и хотел узнать, не попадался ли Леонид вам на глаза. Я согласен, что этот человек – не образец порядочности и нравственности. Но ведь иногда и у таких людей просыпается совесть.

Услышав это, Наташа тихо рассмеялась и сказала:

– Боюсь, ему это не грозит. Но я его, к счастью, не видела с тех самых пор, как